"Наша служба и опасна и трудна..."
На флирт - молчание.
На "как дела" - норм.
Он сделал выбор.
Ему ВСЁ РАВНО.
Нет у него радости.
Нет благодарности.
Холодный анализ.
И за больной на всю голову
Издалека присмотр.
Думала, раз читает - нужна?
НИ ХРЕ- НА!
Просто поближе -
Кабы чего не вышло.
Службу несёт!
Ты в зоне его ответственности -
Молчаливой неадеквата инспекции.
Опылятус помогатус...
Black
Миша + Маша = ?
Я буду страдать.
Я буду писать.
Он будет читать.
Он будет молчать.
Я буду страдать.
Писать? Не писать?
Я буду страдать.
Я буду писать.
Он будет читать.
Он будет страдать.
Он будет молчать.
Я буду страдать.
Писать? Не писать?
Мне будет тепло.
Я буду писать.
Он будет читать.
Ему будет тепло.
Но он упрямо
Будет молчать.
Я не узнаю,
Что ему хорошо.
Я буду страдать.
Ну что? Писать?
Я буду писать.
Он будет читать.
Или не будет читать.
Будет ему всё равно.
Может, ответит даже.
О погоде тебе расскажет.
И про "норм" и "ОК" на работе.
Будет тебе хорошо?
Так что?!
Будешь упрямо писать?!
Пиши уже здесь,
На заборе,
Если лишь бы писать.
"Миша плюс Маша равно...
Вопросительный знак".
А если б три слова:
"Ты мне нужна"
Я была бы так счастлива
Это знать.
И нечего было б страдать.
Опылятус
Метод... Метод... Опылятус!
Пчёл роями запускатус!
Крышам - съехать поголовно!
Чтобы негде гнёзда строить.
И тогда в моём сознаньи,
Орошённым разномысльем,
Может суждено, кто знает,
Мудрости заколоситься.
Грибной бунт. (Сказка)
В верхушках крон гуляет Ветер,
Беспечный плут и озорник.
Осинкам он прически треплет...
Но вот чуть-чуть устал и сник.
Прилег вздремнуть на пень трухлявый,
Нетронутый дневным лучом,
Чтоб сил набраться и воспрянуть,
И тучи рвать тугим плечом.
Да вот, никак уснуть не может,
Под пнем услышал топот ног,
Среди осоки на полянке,
Собрался весь грибной народ.
Грибов набилось, что в лукошке,
Нет места яблоку упасть...
Все ропщут тихо, понемножку,
Но вскоре разгорелась страсть.
Все громче спор и пересуды,
За жизнь под солнцем и в траве:
-Поганки бледные — паскуды!
На власть уселись во главе!
Они теперь диктуют волю,
Как дальше жить и выживать,
Кто должен жить в траве, кто в поле,
И как любить, и как рожать!
Пугают засухой и мором,
На всех наложили оброк,
Позаражали все грибные споры,
Мать иху вдоль и поперек!
Порасплодили мухоморов,
Что негде голову приткнуть...
И суд у мухоморов скорый,
Чуть-что, заткнут куда-нибудь.
Все соки выжали с полянки,
Поотравив лесной покров.
Куда ни глянь — одни поганки,
Полезных нет нигде грибов!
И понял Ветер; надо тучи
Над сей полянкой разогнать...
Чтоб яркий, теплый солнца лучик,
Восстановил здесь жизнь опять.
Фальшивомонетчики.
Опилки пихтовые, щепки дубовые,
Все в целлюлозу сгодится.
Чуть-чуть акварели, немного водицы,
Краска должна получится.
Тонкой рекою растянем бумагу,
Ровно, длинной в километр.
Из пылесоса, водные знаки,
На ленту наносим при этом.
Фоторезак запускаем в процессе,
Ленту кроим по размеру.
Красим и клеим, и давим на прессе,
Купюры нам служат примером.
Враз с нищетой государство покончит,
Мы в этом сильно поможем.
Трудное дело, не каждый захочет-
Богатство страны приумножим.
Улыбки апельсинового цвета.
Катилось солнце по земле,
Роняя капли янтаря.
Окрашивая в рыжий цвет,
Все, на своем пути, подряд.
Фасады серые домов,
Котов, дерущихся на крыше,
Лужайки блеклые холмов,
Забронзовев, казались выше.
Вставала рыжая заря,
Окрашенная рыжим солнцем,
Закат ложился за моря,
Оставив рыжий луч в оконцах.
Улыбки милых на лице,
Все, апельсинового цвета.
И пес, лежащий на крыльце,
Стал цвета ультрафиолета.
Журчащий рыжий ручеек,
Янтарь катал по перекатам,
Теперь похвастаться он мог,
Янтарно-золотым раскатом.
Катилось солнце по планете,
Раскрасив в рыжий цвет одежду,
Смеялись взрослые, как дети,
А, вот для рыжих все, как прежде.
Мой старый, добрый друг еврей.
Мой старый добрый друг — еврей,
Порой бывает простодушен,
Словоохотлив и не скушен.
И для него, моя, открыта дверь.
Четвертый юбилей.
В мечтательно-застывшей позе,
Благоговейно-благодушный,
Как будто бы почивший в бозе,
Где солнца свет листвой приглушен,
С лицом мечтательного сфинкса,
На старой лавке, возле дома,
Загадочнее мистер Икса,
Скучал мой друг — еврей знакомый.
Мою же легкую походку,
Не мог оставить без внимания,
И в голосе с усталой ноткой,
Он обратил свое воззвание:
-Привет, мой друг, как мало надо,
Чтоб в этот дивный летний вечер,
Составь компанию в награду,
Чтоб день рождения отметить.
Я рот открыл для поздравления,
Но грянул с неба гром могучий,
И неожиданным явлением,
Предстала тетя Сара тучей.
-За это лето, в вечер дивный-
Сказала резко тетя Сара.
-Четвертый раз, мой друг наивный,
Мой Моня юбилей справляет.
Весна начинается в Апреле.
Недавно пообщался я с евреем,
С соседом по площадке, дядей Моней,
Он чувственно сказал: - В Апэле,
Весна без стука в дом заходит!
-А,как же Март? - Вопрос был задан,
Мной, едко и не без ухмылки.
На что ответ: - Мой друг, ты спятил!
И выкинь с головы опилки!
Спроси, хотя бы тетю Сару,
Она с готовностью ответит...
Апрэль — пропитан же нектаром,
Кинзмараули и Кохетти.
-Не верьте, Моне, друг наивный, -
Мне тетя Сара возвестила.
-Я, отдалась ему в Апрэле...
И, Моня, таки, стал музчиной.
Модные джинсы.
Меня увидел на площадке дядя Моня,
И вместо «здрасьте», он изрек урок.
Я многое узнал о классике и моде,
Всю душу, дядя Моня, вложил в монолог:
-Ой вэй, ну шо за бруки на тебе надеты?
И, шо за злобный пес подрал твои штаны?
Ты словно голодранец с оперетты,
С под лоскутков коленки голые видны.
Мой друг, ты одеваешься с помойки?
Такие джинсы не оденет даже бомж!
Ведь, дядя Моня, спец шитья и кройки,
И почему, ты, к дяде Моне не зайдешь?
Но в тот же час вмешалась тетя Сара:
-Послушайте, наивный юный друг,
Портной нашелся! - приговором прозвучало...
-У Мони же все валится из рук.
Руки музыканта.
-Я рос интеллигентный мальчик, -
Повествовал мне дядя Моня.
И гениально — однозначно,
Лабал на скрыпочке без горя.
-Ты посмотри ж на эти руки,
На эти пальцы Паганини,
Я извлекал из скрыпки звуки...
Вивальди! Моцарта! Пуччини!
И взяв аккорд для продолжения,
Мой лектор вдруг увидел чудо,
Небесным грозовым явлением,
Возникла, тетя Сара, ниоткуда.
-Где Моня — где интеллигентность!? -
Как лев рычала тетя Сара.
-Еще он с детства был повесой,
Как будто б я его не знала!
С ушей стряхните макароны,
Що дядя Моня Вам подвэсил,
Карманы чистил по пэрронам!
За это ж знает вся Одесса.
Дамская сумочка.
Ключи от квартиры, ключи от машины,
Помада, духи, карандаш.
Здесь каждый предмет по местам разместили,
Отсутствует здесь ералаш.
Булавки, иголки и ниток немного,
Мохеровой шерсти моток,
И лишнего нет ничего тут такого,
На все отведен уголок.
А так же; портрет во весь рост, обрамленный,
Аквариум, с рыбкой в воде,
Десяток шпионов судьбой искушенных,
В свободном пространстве — везде.
Продукция всех парфюмерных заводов,
Пакетик цветных конфетти,
Будильник, компьютер, прибор для погоды,
Нашлись утюги по пути.
Еще, две страницы, формат А-4,
Весь список того, что внутри.
Есть все, что снаружи и все, что в квартире,
Чего только здесь не найти.
Короче, есть все, что возможно придумать,
Что нужно иметь под рукой.
В закрытом пространстве простой дамской сумки,
«Огромной»... с ладошку, такой.